Как рождалась советская «Золушка»? Сказочная реальность и реальная действительность...

Творческий коллектив, благодаря которому уже столько лет фильм-сказка «Золушка» вызывает неутомимый интерес, был чрезвычайно богат талантами. К бесподобному сценарию Е. Шварца приложилась прекрасная режиссура Н. Кошеверовой и М. Шапиро, лиричность картины замечательно подчеркнута музыкой А. Спадавеккиа. А звездный состав актерской группы? Янина Жеймо, Эраст Гарин, Фаина Раневская, Василий Меркурьев, Сергей Филиппов, Алексей Консовский…

Киноведы до сих пор удивляются: как мог «проскочить» этот фильм в прокат в 1947-м? Петр Багров в «Новейшей истории отечественного кино» (том пятый, СПб, 2004), например, обращает внимание на то, что «главными носителями добра, кроме самой Золушки, были Король и Принц — первые положительные августейшие особы на советском экране».

Часто цитируют «Записную книжку» Евгения Львовича Шварца, состоявшего с Надеждой Николаевной Кошеверовой в тесной дружбе, о том, как собирались у нее для обсуждения сценария кусок за куском, и почти никогда не упоминают о письме режиссера сценаристу, в котором речь шла о необходимости переделок в тексте. А между тем, это письмо — очень характерная примета того времени.

Надежда Николаевна «тему переделок» определила следующим образом: «Вся вещь целиком должна нести в себе очень четкую и ясную мораль — советскую мораль, вложенную в уста наших положительных персонажей». В связи с этим высказывалось пожелание «дать Золушке больше возможности активно проявлять себя в труде», подчеркнув, что она занимается не подневольной работой, а осознает, что именно благодаря ей достигнет своей цели.

Отношения Принца и Золушки надо было выделить как пример для советской молодежи. При этом Принц должен отчетливо выражать, что любит избранницу не только за красоту, а также и за «кое-что другое». Кроме того, в его уста требовалось вложить «что-нибудь глубоко идеологическое».

Фею «из дамы, которая занимается в основном только линиями и модами, и сведением счетов с мачехой» предлагалось преобразовать в персонаж, весьма определенно указывающий на то, что награждать надо тружеников, благородных и честных. В то же время, Е. Шварцу попеняли за «разглагольствования» этой героини, которые «конечно, также надо сокращать».

Несколько моментов в сценарии Надежда Николаевна назвала подозрительными. Например, рассуждения Феи о том, что «мальчуганам полезно безнадежно влюбляться, они тогда начинают писать стихи». Кроме того, она высказала неудовольствие в связи с тем, что Король «говорит нечто весьма негалантное о своих собратьях — подозрительный мотивчик!». Министру танцев вообще надо было «почистить» лексику, убрав выражения «к черту», «болваны», дураки" и т. п.

Сам Евгений Львович, отмечавший упрямый характер Н. Кошеверовой, все же признавал, что при должной аргументации оппонентом своей позиции она могла с ней согласиться. Таким образом, в ходе работы над сценарием фильма проходили темпераментные дискуссии, результаты которых мы можем лицезреть и ныне в старом добром фильме. А ведь и Е. Шварц был строг, он очень внимательно следил за тем, чтобы не было никакой актерской импровизации со сценарием.

Впрочем, вольности в этом он позволял Фаине Раневской. Она рассказывала, что сама придумала примерять перья перед зеркалом во время жалоб на тяготы судьбы, и когда сценарист увидел, то хохотнул и согласился. Зато Надежда Николаевна не позволила актрисе «блеснуть вокалом». Та попыталась исполнить «Соловья-пташечку», но мизансцена была безжалостно вырезана, что обидело Фаину Георгиевну довольно сильно: «Не так уж часто я пою в кино».

* * * Проходят годы, а советский фильм «Золушка» не теряет популярности: причудливое переплетение лиризма и комедийности, текста и подтекста по-прежнему притягивают к себе и не отпускают. Быть может, потому, что у сценариста и режиссера-постановщика были общие взгляды на возможности сказки.

Режиссерская мысль Надежды Николаевны Кошеверовой обратилась к волшебным сюжетам после того, как был запрещен к показу ее фильм «Галя» о трудностях жизни ленинградцев во время советско-финской войны. А Евгений Львович Шварц не раз говаривал: «Уж лучше сказки писать. Правдоподобием не связан, а правды больше». И тут, что называется, ни прибавить, ни убавить. Дыхание времени.