Российское дворянство. За какие заслуги можно было стать князем? Часть 2

К середине XIX века отношение в стране к княжескому титулу, особенно, персонально пожалованному императором, заметно изменилось. Теперь он считался показателем знатности, богатства и признания выдающихся государственных и военных заслуг.

Этому способствовало и то, что даровался, как правило, титул не просто князя, а светлейшего князя. Иногда предикат «светлости» становился дополнительной наградой к ранее полученному просто княжескому титулу. Природные русские князья и утвержденные в этом достоинстве представители других народов добавочный титул «светлости» получали чрезвычайно редко, чем и стали отличаться от князей по пожалованию.

Кроме дополнительного титула «светлости» применительно к князьям использовался и более редкий предикат «сиятельство», который мог быть пожалован одновременно с княжеским достоинством или позднее, как дополнительная награда. Русскими сиятельными князьями были представители родов Волконских, Долгоруких, Шаховских.

Любопытно, что в России этот предикат послужил зарождению традиции при обращении ко всем князьям, а затем и графам использовать форму «Ваше сиятельство». Формально это нарушало положения Табели о рангах, в которой предусматривались формы обращения к дворянам только в соответствии с занимаемым чином.

Так, к лицам, имевшим чины 1-го и 2-го классов, обращались «Ваше высокопревосходительство», 3-го и 4-го классов — «Ваше превосходительство», 5-го класса — «Ваше высокородие», 6-го — 8-го классов — «Ваше высокоблагородие», 9-го — 14-го классов, а также к дворянам, не имеющим чинов, и к почетным гражданам — «Ваше благородие». К князю, не имеющему чина, следовало обращаться «Ваше благородие», как и к обычному дворянину, а к состоящему на службе — в соответствии с его чином. Такое же правило действовало в отношении графов, баронов и носителей других титулов. На законном основании только к светлейшим и сиятельным князьям следовало обращаться «Ваша светлость» и «Ваше сиятельство».

Традиционно княжеский титул присваивался мужчинам и передавался потомству только по мужской линии. Жена князя автоматически становилась княгиней, а дочери — княжнами. Выходя замуж княжна получала титул мужа, но могла продолжать пользоваться и своим родовым, без права передачи его детям. Было всего одно исключение, когда Николай I присвоил титул светлейшей княгини воспитательнице его сестер графине Ш. К. Ливен, причем, она могла передать его своим детям.

Особо стоит остановиться на иностранных князьях, принявших российское подданство, и русских дворянах, получивших титул князя от иностранных монархов. Для того чтобы пользоваться титулом в России, они обязаны были получать высочайшее разрешение. Но и после этого их записывали во 2-й или 3-й разделы дворянской родословной книги с добавлением, что они имеют титул такого-то государства, а не в более почетный 5-й раздел, куда вносили фамилии российских титулованных дворян.

Для того чтобы быть причисленным к российским князьям, а соответственно и получить право на внесение фамилии в 5-й раздел дворянской родословной книги, требовалось специальное высочайшее соизволение, которое давалось не всем, имеющим титул иностранного государства.

Стоит отметить, что в России всегда находилось много претендентов на высокий княжеский титул, представлявших различные документы, как подлинные, так и поддельные, обосновывающие, что подобный титул у их предков когда-то был, но затем его волей случая утратили. Чтобы окончательно разрешить ситуацию, еще при императоре Павле было принято решение «для ознаменования тех дворянских фамилий, кои действительно происходят от родов княжеских, хотя сего титула и не имеют, оставлять в гербах их корону и мантию», но титул не восстанавливать. Кстати, к подобным родам относились не только иноземные, но и известные русские фамилии, например, Ржевские.

Возросший было престиж княжеского титула во второй половине XIX века в очередной раз заметно пошатнуло массовое признание князьями грузинских дворян. Событие было по масштабу соизмеримо с тем, что происходило в царствование Алексея Михайловича.

После вхождения Грузии в состав России встал вопрос о российских титулах для грузинских дворян. Проблема была в том, что в Грузии дворянских титулов, претендующих на приравнивание к княжескому, было несколько — «моурави», «эристави», «таваде», причем, последний подразделялся на три категории. По титулам «моурави» и «эристави» проблем не возникло, их однозначно приравнивали к княжеским еще с начала XVIII века, когда в Россию перебрался царь Вахтанг с большой свитой приближенных.

А вот из-за титула «таваде», который в Грузии носило несколько сотен человек, в середине XIX века даже создали специальную комиссию. Сначала было высказано предложение, в зависимости от категорий этого титула, утверждать его обладателей в княжеском, графском или баронском достоинстве. Но в 1850 году постановили признать 69 грузинских дворянских родов в княжеском достоинстве. Это кроме нескольких десятков родов, которые ранее уже были признаны княжескими.

Ситуация разительно напомнила ту, что сложилась в XVII веке, ведь многие новые князья кроме титула и небольшого родового участка земли где-то в горах ничего за душой не имели.

В XIX веке не мало старинных и известных российских княжеских родов пресеклось в мужском поколении, в том числе Голенищевы-Кутузовы, Барклай-де-Толли, Разумовские, Остен-Сакены, Лопухины, Воронцовы. Для сохранения знаменитых княжеских фамилий император иногда принимал решения о передаче титулов по женской линии или ближайшим родственникам. Но делалось это только персонально. Так, титул и фамилия князей Воронцовых были переданы графу М. А. Шувалову, Барклай-де-Толли — А. П. Веймарну, Лопухиных — Н. П. Демидову.

В начале ХХ века российским генеалогом С. В. Любимовым был составлен справочник, в который он включил более 200 княжеских родов, существовавших в России к тому времени или пресекшихся во второй половине XIX века. Среди них всего несколько десятков родов прославились на поприще служения Отечеству или были по настоящему богаты и знатны, т. е. входили в состав российской аристократии. Зато многие княжеские фамилии служили подтверждением поговорки: «Из грязи — да в князи», которая явно родилась не на пустом месте.